Сергей Кашуцкий: Театр ТОФ – это театр о человеке, про человека и для человека

 

Владивосток, 28 февраля, PrimaMedia. Нынешний год объявлен в России годом культуры. Как отреагировала на это творческая общественность Владивостока, какие проблемы наблюдаются сегодня в сфере культуры Приморья и как они решаются, каковы взаимоотношения служащих актерского цеха между собой и со зрителями, а также о многом другом в прямом эфире PrimaMediaLIVE рассказал Сергей Кашуцкий, актер Драматического театра Тихоокеанского флота, музыкант, солист группы "Борджиус".

 

- По-вашему мнению, что такое культура? Какие мероприятия должны проходить в нашем городе в течение текущего года?

 

- Мероприятия должны быть самые разные. Все сегодня задаются вопросами: "Как наша страна станет лучше? За счет чего?" То ли нефть начнем продавать, то ли еще что-то. Надо поднимать культуру! А никто не может, по сути, ответить, что именно нужно сделать: поставить кучу спектаклей, снять кучу фильмов или что? Наверное, культура – это то, что закладывается с детства. Это воспитание, образование и, естественно, принадлежность к каким-то творческим дисциплинам. Или даже что-то шире. Только восстановить что-то можно, начав от корней. И поднять культурный уровень можно, делая одновременно очень многое. Да, естественно, любой фестиваль, который проходит, мероприятие, тоже идет в копилочку, но мне кажется, что культура все-таки шире. И не связана конкретно с театром или музыкой.

 

- Почему тогда у нас культурные мероприятия – это, прежде всего, концерты, спектакли, выставки? 

 

- Существует некое разделение: вот наука, вот культура, вот образование, а вот бизнес, но пока это будет жить отдельно, то, наверное, все это будет малообъемно. Если же это начнет как-то вместе жить и действительно войдет в мозг, в сердце, то и станет всей стране лучше.

 

- Это нормально, когда в том же Владивостоке театры – в своем вакууме. Каждый по себе, смотрят друг на друга с недоверием и даже, может быть, со злобой? Почему так получилось, что не выросла, не образовалась некая театральная среда, когда все театры дружны, следят за премьерами друг друга и радуются?

 

- Не знаю почему, но вы совершенно правы: существует некая отчужденность. К сожалению, не с чем сравнить: как, например, это было в советское время. Может, раньше это было по-другому, я не знаю. Но вот когда мы уже пришли, было уже так.

 

- С какого времени вы работаете в театре?

 

- С 1995 года. В 1996 окончил институт, а работать начал на год раньше.

 

- И на протяжении всех этих лет было всегда именно так?

 

- Мы, конечно же, проводим встречи с коллегами, но нам проще собраться самим где-то, чем на каком-то официальном мероприятии. Как, к примеру, в театре им. Горького для вручения каких-то наград по итогам сезона. Но это бывает пару раз в году. Может быть, действительно жизнь нас разъединяет, но, наверное, пора уже собираться вместе через "не могу" и "не хочу".

 

- Разъединение на чем держится? На том, что кто-то лучше, кто-то хуже? Кто-то ставит более мощные спектакли, кто-то слабее?

 

- У кого какой вкус. Кто-то считает, что лучше так, а кто-то считает, что правильно так. И особенно если это завязано на какой-то эмоциональный уровень. Может, какая-то ревность, но это нормальные вещи. Главное, чтобы они не переходили какие-то грани. Кстати, это и подстегивает в какой-то мере. Когда, допустим, кто-то что-то успешно сделал, тебя закусывает, но эту эмоцию нужно переродить и выдать какой-то результат. Но это не должно превращаться в гонку, а стать чем-то вроде "о, люди подняли планку, и ты давай, поднимай".

 

- А не переродится ли это в поливание друг друга грязью?

 

- Нет, этого быть не должно. Как у Пушкина: "когда б вы знали, из какого сора растут стихи". То есть можно любую эмоцию направлять в нужное русло. Когда этого не делается, то и превращается в поливание грязью.

 

- На ваш взгляд, разделение наших владивостокских театров происходит на уровне главных режиссеров или творческих коллективов, либо личной неприязни некоторых людей друг к другу?

 

- Я думаю, что очень многое зависит именно от руководителей театров. Если бы они хотели сближения, то сделали бы это в той или иной форме.

 

Впрочем, что-либо определенное сказать сложно. С конца 1980-х годов все пустились в свои плавания: театр им. Горького, у которого были и есть какие-то связи, отправился туда, а камерный театр, режиссером которого был Анисимов, в другие дали. И людей начало разбрасывать...

 

- Каков сейчас в городе уровень театральной культуры? Когда в театре им. Горького, к примеру, поставили "Анну Каренину" с норвежской актрисой (по сути, среднячковый европейский спектакль), у нас он был воспринят как мировые тенденции в театральной жизни.

 

- На этот вопрос может ответить, на мой взгляд, только поездка куда-то на фестиваль. Да, возможно, там тоже будет предвзятость, но человек размышляющий, видящий (в сравнении с чем-то подобным) все равно поймет, что и как ты делаешь. Мы за счет удаленности можем это понимать пока только через такие вещи. А критики по разным причинам к нам практически не приезжают.

 

- Звеняцкий сказал, что, к сожалению, у нас нет театральной критики, и, порой, ты сам не знаешь, что делаешь, так как нет взгляда со стороны.

 

- Мы были в Москве на фестивале военных театров – критики там есть. А вот во Владивостоке их, наверняка, нет. Поэтому театрам надо хотя бы раз в год объединяться, грубо говоря, скидываться, и приглашать, к примеру, на неделю трех критиков.

 

Они бы посмотрели спектакли, и какой-то сделали вывод, либо, возможно, провели пресс-конференцию. Даже если никого нет рядом, кто бы подсказал, у творческого человека должен быть свой ориентир.

 

- Творческие люди на то и творческие, что думают "я вышел, и я – все"? 

 

- Это ошибочное мнение. Все-таки все привыкли воспринимать творческого человека, как некую эмоцию, которая носится и ее не остановить. А это лишь часть профессии, которая тебя будоражит. Впоследствии должна включаться интуиция и логика, без них – не профессия, а сумасшествие может получиться. 

 

- Сколько лет нужно отыграть в театре, чтобы нормально воспринимать критику?

 

- Да можно и сразу нормально воспринимать. Просто когда ты молод, критика может болезненней восприняться: "Ах, у меня не получилось, я бездарен, пора стреляться". Наверное, нельзя разделять творчество и личность. Самые большие мастера кино, театра, музыки, искусства – еще и как личности достаточно крупные, объемные. Когда ты в себе этот объем пытаешься нарастить по чуть-чуть, тогда можешь воспринимать все что угодно. Да, это может быть больно, но главное перебороть себя и направить эмоции в нужное русло.

 

- Театральные коллективы крепки, либо от дуновения ветра они все могут разбежаться?

 

- У нас коллектив крепкий, и, несмотря на достаточно сложную ситуацию в Минобороны, многие актеры работают в театре ТОФ уже не одно десятилетие. Это о многом говорит: их здесь удерживают не деньги и комфорт, а все-таки какие-то творческие идеи.

 

- Что сейчас с театром? Как я понимаю, он находится в подвешенном состоянии. 

 

- После того, как сменился министр обороны, стало немного проще.

 

Шойгу сказал: "Стоп, завязывайте проводить с культурой эксперименты". И, кажется больше не стоит вопрос, который тянулся на протяжении последних трех лет, закрыть нас или нет.

 

Дома офицеров вернули, хотя до этого ДОФ вроде бы собирались даже продать. Так что в этом плане устаканилось, но процесс бумажного возврата очень долгий и сложный.

 

- Не боитесь, что театр ТОФ с приходом нового министра обороны станет лубочно-патриотичным?

 

- Нет, мы все 18 лет старались, чтобы этого не было. Конечно, все зависит от руководства, но, слава богу, нам не ограничивали свободу действий, и мы благодарны за это.

 

- Были прецеденты недопонимания в этой свободе от руководства?

 

- Да, возникали кое-какие сложные моменты. Например, у нас в репертуаре есть спектакли "Билокси Блюз" и "Чморик", в которых кое-что и об армии есть. Тут, естественно, надо быть настороже, так как нашему театру требуется  создавать определенный образ армии и флота. Но спектакли идут, никто их не запрещал. Был у нас интересный случай, когда командующим был Федоров – человек  достаточно интеллигентный, театр любил посещать. В "Чморике" есть роль лейтенанта, которому ничего не нужно. Евгений Паленый раньше ее играл. И Федоров после спектакля пожал Жене руку и спросил: "А что, есть такие офицеры в армии?" Мы все улыбнулись, объяснили, что это образ. То есть тема для них серьезная, мы на нее стараемся не шутить, не обличать абы как армию, просто все должно быть про людей. Когда от сердца, то тогда оно воспринимается нормально. А "Чморик", кстати, ездил в 2007-2008 году в Москву на фестиваль, где получил ряд наград.

 

- Труппа неоднократно выезжала с гастролями за рубеж…

 

- Два фестиваля было.

 

- И каково играть для иностранцев на чужом языке? Планируются ли гастроли на этот год и если да, то куда?

 

- В 2010 году мы были на фестивале в Японии со спектаклем "Стрелочник", он без слов, танец, пантомима – там все и так понятно. Японцы – очень благодарные зрители, принимали нас очень хорошо. У нас есть даже запись снятого японским телевидением интервью (естественно, с переводом) со зрителями: они все кланялись и были в восторге. Так же в ходе фестиваля организаторы провели встречу его участников, на которой, помимо японцев, присутствовали итальянцы, словаки, русские, и мы смогли пообщаться со всеми. А на следующий год мы ездили на аналогичный фестиваль в Корею со спектаклем на тему войны – "Сашка". Специально для этого делали субтитры на корейском языке, которые шли поверх наших голов вверху сцены, и зрители могли смотреть и ориентироваться, о чем идет речь на сцене. С корейцами все было более сжато, мы не успели понять, насколько это им понравилось. Но говорили, что все хорошо.

 

- А гастроли по России были?

 

- В 2005 году были на фестивале в Омске, два раза – в Хабаровске. И вот в 2007-ом в Москве проходил первый военный фестиваль, а в ноябре 2013 года – второй. Гастроли для флота – очень затратная вещь…

 

- Фестивали, таким образом, предоставляют возможность пообщаться с коллегами. На них нужно ездить каждый год?

 

- Это нам еще повезло, что мы куда-то попадали. Дальневосточным театрам для поездок куда-либо обязательно нужен или солидный спонсор, или бюджетное финансирование. А у нас за спиной – Тихоокеанский флот. В общем, есть свои нюансы, не зависящие от нас. Хотя мы стараемся найти какие-то варианты.

 

- Как по-вашему, театр ТОФ больше мрачноватый, нежели  позитивный и веселый?

 

- Я бы не сказал. Если взять комедию, то у нас репертуар небольшой: "Квадратура круга", "Огни Парижа", "Семейный портрет с посторонними". Но они не "пуповые", где зрители смеются от пупа, а более лирические, с грустинкой. Вот на фоне всего этого и создается такое впечатление.

 

- Люди на что ходят? Может, им на потребу все делать? "Зафигачить", к примеру, какой-нибудь шлягер? 

 

- Проиграем. Потому что все равно надо вырабатывать свое лицо, свой образ. 

 

- Какой образ сейчас у театра ТОФ?

 

- Я, может, не совсем точно донесу, так вот – у нашего театра такой девиз: "Театр о человеке, про человека и для человека". То есть главная вещь – это человечность. У нас есть спектакль "Билокси блюз", если кто не знает, там речь идет об армии. Можно рассказать о том, как все плохо, или с точки зрения того, как во всем этом плохом остаться человеком. Что тебя, допустим, держит в этой жизни? Не уехать куда-то, не повеситься. То есть, какие-то вещи, которые позволят в себе что-то увидеть, силу найти какую-то для того, чтобы жить дальше. Человеческое – это то, что помогает жить. Некий оптимизм. Он необязательно должен быть веселый и радостный. 

 

- Ну, а проиграете почему, если поставите "пуповую" комедию?

 

- Если мы начнем только это делать, то проиграем. Естественно, есть спектакли "для кассы", но и их стараются ставить не только ради денег. Они все равно должны отвечать каким-то требованиям.

 

- На какие спектакли приходит больше публики: "для кассы" или нет?

 

- Не только для кассы. У нас Сергей Руденок ставил спектакли на малой сцене, куда ходят люди, которые находят в этом что-то свое, хотя у него есть достаточно мрачные вещи. На что больше ходят? Ну, конечно, на комедии, как всегда это и везде было.

 

- Что играть проще?

 

- Допустим, играть "Квадратуру круга" и "Огни Парижа" тяжело, хоть это и комедии. Поэтому разделения нет особенного, что легче, а что труднее.

 

- Вы своего зрителя понимаете? Делался ли анализ целевой аудитории?

 

- Скорее всего, это молодые люди и зрители среднего возраста. А для кого мы работаем, я, честно, не знаю. Может, это и не столь важно. Наверное, все-таки для более молодых. Мы стараемся им показать свое видение мира вокруг, театр Молодежи – свое. Но самоцели такой нет – работать на молодежь.

 

- Хотели бы сменить профессию?

 

- Нет, меня в ней все устраивает.

 

Меня как-то спросили: "Счастливый ли ты человек?". Я задумался: это у меня хорошо, а вот это плохо, но если, не задумываясь, то да. Я занимаюсь в жизни тем, что мне очень нравится. На данный момент мне не приходится переступать через себя, и, наверное, это нравится людям.

 

- Для исполнения роли себя ломаете, приходится переступать черту?

 

- Не настолько, чтобы исковеркать до неузнаваемости.

 

- Есть ли роли, которые вам неприятны, а играть их приходится?

 

- Бывало, но это зависит, пожалуй, не от самой роли, а от того, что ты недопонял режиссера, или материал с твоей душой не срастается, но все отходит на второй план, потому что ты профессионал и обязан это делать, не взирая ни на что.

 

- Борьба за главные роли присутствует?

 

- Нет, слава богу. Естественно, у кого-то есть свое мнение на этот счет, но явных интриг на этой почве в нашем театре нет.

 

- Есть ли что-то, что хотелось сыграть, но вам эту роль не дают?

 

- У меня так получилось в "Огнях Парижа", где мне очень нравилась главная роль, но я получил другую, тоже хорошую и играл ее с удовольствием. А потом артист уехал, и мне дали ту самую главную роль. Но это не значит, что я ночами не спал и локти кусал. Может, иногда тебе кажется, что ты бы ее сыграл, а на самом деле это твои фантазии.

 

- Часто ли актер вступает в полемику с режиссером?

 

- Полемика разная бывает. Все зависит от культуры человека. Ведь бывает творческая полемика, а бывает, что просто возникает желание поспорить. Вот это желание спорить просто так и есть культура человека, понимание, что можно, а чего нельзя. Если же это творческий спор, то иногда он только на пользу. 

 

- На что живут актеры владивостокских театров? Говорят, что у них мизерная зарплата.

 

- У нас, во всяком случае, не самая мизерная зарплата, потому что мы все-таки относимся к Минобороны, а там существуют определенные надбавки. Мы всегда были с театром им. Горького в одной категории зарплат. А вот, насколько я знаю, в театре Молодежи – зарплаты ниже.

 

- А можно ли прожить на зарплату актера во Владивостоке?

 

- Прожить можно, наверное, если у тебя есть здесь квартира и не нужно ее снимать. Но в чем-то ты, конечно, будешь себя обделять, потому что хочется в отпуск куда-то съездить.

 

- Эти подработки не могут не сказываться на актерском мастерстве и продукте, который театры выпускают?

 

- Лично для меня четко определено: это – работа, а это – подработки. Все пляшет от моей основной работы: она не должна страдать. Если у меня есть возможность совместить – хорошо. Нет, значит, нет. Когда у актера подработки становятся заработками, тогда тяжело понять, ты здесь или там. А если твоя работа также с творчеством связана, она не помешает, а может даже дополнит какие-то грани в тебе. Главное – высыпаться.

 

- Как относиться к результатам творчества: это продукт или некий творческий эксперимент?

 

- Все-таки это – продукт. Мы выходим для того, чтобы дать его людям и получить эмоции, а не только деньги за билеты. Если бы это был чистый эксперимент, то экспериментировать можно и в подвале, и в квартирке какой-то. Здесь все-таки некий продукт, который может поехать на фестиваль, если его заметят. И каждый человек воспринимает его по-своему. 

 

- На зрителей часто бранитесь?

 

- Бывает. Например, когда тысячу раз попросили выключить телефоны, а они не выключаются, просто не можешь понять почему… Недавно сюда приезжал Маковецкий, и, естественно, зрителей тоже попросили выключить телефоны. А спектакль был очень сложный для восприятия. Некоторым людям стало скучно, и кто-то начал прямо из зала звонить по "мобильнику". Маковецкий играл-играл, а потом встал на колени, жестами обратился к залу (у него уже не было слов), и… продолжил играть дальше. Люди, может быть, не понимают, что эти мелочи… Вот мы с вами сидим, разговариваем, а там кто-то прошелся, и нас это не отвлекает. А на сцене это совсем другое.

 

- Существует ли у нас театральная зрительская культура?

 

- Она есть, но самая беда – это школы. Мы давно с таким не сталкивались, пожалуй, с нулевых годов. А вот в 2006 году мы показывали спектакль для школьников, и это было нечто. Так что культуру прививать надо всем и во всех областях. А так зритель хороший, добрый.

 

- Что, кроме телефонов, может разозлить, обидеть актера?

 

- Допустим, когда человек встает и уходит, это не злит. Может, он в туалет вышел или ему не понравилось. Но вот в прошлом году играли "Билокси блюз": там тихая сцена идет, и в этот самый момент одна из двух пожилых женщин (видимо, плохо слышащих) выкрикнула: "Да можно ж погромче". И все рухнуло, весь вот этот мир, который ты выстраивал на сцене. Мы паузу, конечно, сделали, кому надо – отсмеялись, хотя это еще хуже, и затем продолжили. Но такие выкрики очень сильно сбивают актеров с ритма. В конце концов, это же не для нас, а для зрителей!

 

- А вы сами как веселитесь? Не секрет же, что актеры от рутины часто начинают друг друга подкалывать в спектаклях. А заодно расскажите какую-нибудь театральную байку.

 

- Байки, в основном, чем пошлее, тем смешнее. Поэтому я выберу какой-то приличный вариант из всего этого. Потому что самое смешное, когда слова на гране фола. И если ты спиной к залу, ты хотя бы можешь просмеяться. Так вот, шел совместный концерт нашего театра и ансамбля песни и пляски. В нем была композиция, где рассказывалось, как советская армия наступает и освобождает города Кореи. И фраза звучала так: "Били японских милитаристов". Идет концерт, сидят люди, может, кто-то засыпает, потому что концерт каждый год идет. И один говорит: "Мы освобождали города". Второй: "И наступали на врага". А третий добавляет: "И били японских мелиораторов". В этот момент часть зала проснулась, кто-то вообще не понял, а за кулисами танцоры ансамбля просто легли, и потом все еще долго вспоминали этот случай.

 

- Чем, по-вашему, можно объяснить такой маленький конкурс в ДВГАИ? Почему профессия актера утратила свою популярность и привлекательность?

 

- Конкурс, насколько я помню, всегда был небольшой. Особенно, среди мужчин. Как происходит в последние 10 лет, я не знаю, так как с приемными комиссиями не сталкивался. В Москве – да, конкурс огромный. Может, просто в Москве этого много, и людей туда стекается много. А у нас, мне кажется, он такой из-за того, что именно столько людей хотят поступать в ДВГАИ.

 

- Как относитесь к различным "театральным школам", которые преподают что угодно, только не актерское мастерство?

 

- Смотря, конечно, кто преподает. Если просто кто-то с улицы, то это – ерунда. А бывает, что актеры преподают бизнесменам основы речи, так это совершенно другое, поскольку они же действительно учат тому, чем владеют в совершенстве.

 

- Хотелось ли вам играть на сцене театра им. Горького. Вы его считаете главным театром города?

 

- Исторически он, конечно, главный театр города. Но у меня есть свой театр, который мне нравится, и, надеюсь, я ему тоже. И на сцене "горьковки" мне бы играть не хотелось.

 

- В чем основная проблема "главных" и "неглавных" театров сейчас?

 

- Финансирование, конечно, важный вопрос - по себе судим.

 

Но проблема для любого театра возникнет тогда, когда о нем начнут забывать. А забывать о нем будут тогда, когда он перестанет какую-то цель нести. Не забывать о цели – вот это проблема.

 

Театры кидаются то в одну, то в другую сторону, ищут варианты, и кто-то находит, а кто-то нет. Нас это не касается, у нас такого нет. А вот на Западе, где куча театров…

 

- А мы готовы вообще к мировому театру?

 

- Практика мировая говорит о том, что никто сейчас не работает на стационаре, а мы к этому не готовы. У нас такая жизнь, что чем стабильнее, тем лучше. И уже много лет речь идет о том, чтобы сократить театры в городах, оставить только несколько, а актеры… Это, конечно, их убьет. Другое дело, что нужно искать новые формы, но в России что не сделай, то может выйти боком. Может, на Западе это нормально, а у нас с этим нужно поступать очень осторожно. Тем более на периферии, которая вся "стоит" на стационаре, и здесь эксперименты нужны в последнюю очередь.

 

- Раньше, в 1950-1960-х годах, когда шел актер по улицам Владивостока, все оборачивались. Сейчас не узнают даже первых актеров театра. Это, правда, проблема?

 

- Нет, это не проблема. Просто раньше было только радио. Потом появился телевизор и то не у всех, и люди ходили в основном в театр, который был местом для встреч. Сейчас есть телевизор и Интернет. Люди видят всего много, и у них уже нет потребности в этом восторге. Люди, может, и узнали: "О, Славский", но подбегать к нему с восторгом уже не будут. Бывает, идешь, и тебе девушка навстречу: "Здрасьте". Значит, где-то видела на сцене. Уже хорошо.

 

- Может, закрыть все театры, оставив один с единственным  спектаклем в репертуаре?

 

- Ну, это не выход, конечно.

 

- Артисты готовы превратить театр в некий интертеймент, чтобы зрители туда "поперли"?

 

- У нас с прошлого года в театре есть лаборатория пьесы. То есть мы делаем получитки-полуспектакли, и со зрителем их обсуждаем. И на март месяц есть некая задумка, но я ее не вправе озвучить. В будущем хотелось бы, чтобы в этом участвовали все театры на одной сценической площадке. Один день выбрать, когда зритель бы видел не только спектакль, но и какие-то сопутствующие вещи.

 

- Как вы относитесь к еще одному театру в городе – театру оперы и балета?

 

- Пока никак, потому как еще и не сходил туда ни разу, и мне не о чем говорить.

 

- А проглядываются ли у него какие-то перспективы?

 

- Конечно, у нас есть Академия, которая выпускает оперных певцов и музыкантов. Уровень? Но уровень – дело наживное или нарабатываемое. Но с балетом… Васютинское хореографическое училище уже много лет находится под крылом ДВГУ-ДВФУ, но балерунов своих по-прежнему нет. Естественно, можно их приглашать, но надо чем-то заманивать, как в свое время на целину или на Север. И не просто разово на один месяц. Кроме этого, не могу сказать, насколько наш зритель готов это смотреть. Потому что приморцы не приучены ни к балету, ни к опере…

 

- Театральный фестиваль во Владивостоке нужен?

 

- Нужен, так как это один из вариантов того же приглашения критиков. И я полагаю, что об этом какие-то разговоры уже ходят на уровне города. Хотя, скорей всего, пока это все на уровне мечты.

 

- Потому что кинофестиваль в городе, где кино не снимают, есть, а театрального нет.

 

- Об этом даже кто-то из московских критиков говорил, что нужно, мол, вам развиваться, вы уж там как-то соорганизуйтесь, и мы приедем, чтобы вы не чахли в своем собственном соку.

 

- В завершении интервью, что бы вы сказали жителям Владивостока?

 

- Приходите в наш театр или любой другой: выбирайте тот, что подходит именно вам. Прививайте это детям, потому что если мы хотим, чтобы у нас что-то налаживалось в воспитании и культуре, это нужно вкладывать от отца к сыну. Вообще, не только в театре, но и вообще в искусстве. Желаю всем, чтоб жизнь у вас стала лучше, а каким образом –  это уже вопрос каждого. Всем удачи, любви и счастья.

 

Материал с сайта primamedia.ru